Апрельское, или Секрет забытого письма (СИ) - Тюрина Елена Александровна (список книг TXT, FB2) 📗

— Сказать, что я сожалею — это не сказать ничего, — продолжал он. — Прости меня, пожалуйста. Я обещаю всё исправить. Ты всё равно будешь моей.

Последняя фраза заставила меня поперхнуться. Я судорожно вдохнула воздух, но он словно застрял где-то в горле. Я чудом не закашлялась. Вовремя обнаружила перед собой маленькую бутылочку с водой и стакан. Быстро наполнила его, отпила немного. Это помогло прийти в себя. Не веря своим ушам, повернула голову в сторону Максима и обнаружила, что он смотрит на меня. И я понятия не имею, как давно. В зале стояла полная тишина. А потом грянули аплодисменты.

— Вам слово, Светлана Юрьевна, — сказал Максим непринужденно, будто только для этого и повернулся ко мне.

А у меня, в который раз за этот день, дух перехватило.

— Спасибо, — услышала свой голос как будто издалека. — Моя книга «Апрельское, или Цыганское несчастье» родилась благодаря письмам, случайно попавшим мне в руки. Они были написаны, но так и не отправлены адресату. Человека, писавшего их, как и того, кому они были адресованы, давно нет в живых. Но для меня было важно рассказать об этом. И показать, насколько необычной может быть судьба любого из нас. Причём порой мы сами об этом не подозреваем. Не знаю, насколько этично вот так на публику рассказывать о тайне, имевшей место в одной семье… Я не буду называть ни имён, ни фамилий. Да они и не указаны в моей книге. Все имена изменены.

Пересказанная в письмах неизвестной женщины история вызвала у присутствующих бурю эмоций, массу вопросов и даже желание после мероприятия сделать со мной отдельное подробное интервью. Но поскольку время было ограничено и следовало ехать на место установки памятного знака, с некоторыми журналистами мы договорились встретиться и пообщаться в другие дни. Когда выходили из зала и Борис Каренович приглашал людей рассаживаться в автобусы, Богорад шепнул мне:

— Поздравляю, твой звёздный час удался!

Гости и участники вывалили на улицу, стали рассаживаться по машинам и в два специально нанятых полутораэтажных автобуса. Максим кивнул в сторону массивного, чертовски блестящего чёрного внедорожника и сказал:

— Подвезти?

— Спасибо, я на своей, — ответила и невольно улыбнулась.

Нажала на брелоке кнопку, раздался звук разблокировки дверей моей аккуратной серебристой красавицы. Максим остался стоять, удивлённо подняв брови. Он сосредоточенно наблюдал, как я сажусь в машину и как выруливаю со стоянки. Ждал, что допущу ошибку? Я за рулём всего три с половиной года, но считаю, что вожу неплохо.

Его автомобиль на протяжении всего пути мелькал у меня в зеркале заднего вида. Словно контролировал. Я почти не знала дорогу, поэтому следовала за едущим впереди Габриеляном. Вскоре в потоке машин потеряла его из виду. Заволновалась, испугалась, что заблужусь. Но вовремя заметила мигающий мне фарами внедорожник. Он обогнал меня и поехал впереди. Теперь я двигалась следом, стараясь не отставать.

Когда мы выехали на трассу, стало проще. Здесь не было такого бурного движения. А на подъезде к Апрельскому джип Максима почему-то мигнул мне фарами и свернул в другую сторону. Хм, странно. Может у него были ещё какие-то дела? До нужного места я добралась сама. С опозданием поняла, что здесь, наверное, сейчас соберутся все жители посёлка, и я могу встретить кого-то из старых знакомых.

На поле действительно толпился народ. Памятник, накрытый белой тканью, торжественно возвышался над всеми. По очертаниям сложно было понять, что там. Но это была определённо не стела и не крест.

Меня быстро нашла Ирина и повела ближе к установленным микрофонам. Там уже маячили Габриелян, Ростовский, батюшка из местной церкви и ещё какой-то мужчина. Как оказалось, это новый глава поселковой администрации, сменивший Боровенского.

Сколько я ни озиралась, ни искала его в толпе, Максима нигде не было. Вопреки моим ожиданиям, с началом затягивать не стали. Тем более, что небо потемнело и угрожало разразиться на нас ливнем. На востоке стало совсем черно, и даже пару раз вспыхнули зигзагами молнии. Ветер усилился, того и гляди нагонит непогоду.

Священник рассказал, что на месте расстрела цыган была отслужена панихида. Помолиться за усопших тогда пришли многие жители посёлка, в том числе и нынешний глава Апрельского.

— У нас родилась идея сделать общенародный памятный знак, — поделился настоятель храма. — Под ним мы захоронили останки, сложенные в специальный ковчег. На памятном знаке указано, кто тут покоится и когда примерно эти люди были убиты. Возможно, в будущем, рядом с этим местом будет возведена небольшая часовенка.

Кстати, а я ведь тогда так и не зашла в Апрельскую церковь, как советовала бабушка Сима. Интересно, жива ли она?..

После говорил глава администрации Апрельского, за ним Габриелян и пару слов добавил Ростовский. Я тоже не стала много говорить, лишь передала в местную библиотеку пару экземпляров своей книги. Кто захочет, и так обо всём прочтёт.

Было очень странно, что ни разу не прозвучала фамилия Богорада. А ведь, насколько я поняла, он, в сущности, оплатил больше половины стоимости памятника.

— Ира, скажите, а почему Максим Ильич не приехал? И ничего о нём никто не сказал? — осторожно поинтересовалась я у пресс-секретаря.

— Понятия не имею. Он сам так захотел, — пожала плечами девушка.

Снять белое покрывало с изваяния выпало Габриеляну. Ткань соскользнула, и все присутствующие ахнули. Памятник тут же окружили операторы и фотографы, чтобы запечатлеть этот важный момент. Он оказался очень красивым. Хрупкая молодая цыганка в пышных юбках и с длинными развевающимися волосами держала за руку ребёнка. К слову, скульптора также пригласили и дали ему слово. Это была его первая серьёзная работа. Молодой парень, выпускник нашего областного художественного училища, несмотря на явную робость, был горд собой. И заслуженно.

К памятнику вела вымощенная плитами дорожка. Стояла девушка на камне, и на нём же крепилась табличка с текстом и датой расстрела покоящихся здесь мирных жителей. Указано было просто — лето 1943 года.

К подножию памятника возложили цветы и люди стали постепенно расходиться. Начал накрапывать дождь.

— И куда это мы убегаем? Скромница вы наша! — прозвучало у меня за спиной, когда я уже собиралась сесть в машину.

Обернулась. Лёка! Совсем такая же, как десять лет назад! Только с мальчиком. Видимо, внук.

Мы принялись обниматься.

— А ты ещё краше стала! — заявила Леокадия Сергеевна. — Бесподобно выглядишь! Причёска шикарная! Не ожидала тебя в наших краях увидеть.

— Если честно, я сама не ожидала, что приеду.

Наконец с неба хлынуло, и я пригласила их в машину, иначе мы бы совсем промокли, а мне ещё в ресторан сегодня нужно попасть. Внук Лёки с готовностью запрыгнул на заднее сидение и уткнулся в телефон.

— Вы знаете, что этот памятник оплатил Максим? — спросила я. — Только не захотел это афишировать.

— Да ну, — Лёка недоверчиво фыркнула. — Кто? Богорад? Никогда не поверю! А что ж он, если такой благородный, сам не приехал сюда?

— Вот не знаю. Сама об этом думаю.

— Он как женился, так больше и не появлялся в наших краях. Только раз, на похороны отца, приезжал.

Одна короткая реплика, а сколько в ней новостей...

— Илья Андреевич умер? — запнувшись, спросила я.

Того, что Максим женат, следовало ожидать. Всё-таки тоже уже не мальчик. Только если женат, что ж он такие заявления на всю страну делает, говоря другой женщине, что она будет его? Совсем жену ни во что не ставит? Да и меня не уважает, если думает, что я соглашусь «быть его», особенно в роли любовницы.

— Да, умер. Года четыре назад.

О том, что тогда со мной случилось, Лёка тактично не расспрашивала. Хотя, наверное, в посёлке это обсудили уже вдоль и поперёк. Оставалось только надеяться, что никто не решил, будто я была пьяна и поэтому угодила под машину.

Пока мы беседовали, ливень усилился. Люди разбегались, кто куда, и вскоре поле вокруг памятника совсем опустело. Одинокая цыганка с мальчиком осталась совсем одна, омываемая потоками льющей с неба воды. Словно кто-то свыше её оплакивал…