Апрельское, или Секрет забытого письма (СИ) - Тюрина Елена Александровна (список книг TXT, FB2) 📗

— Можно ему? — спросила у Максима.

— Если всё съест.

Ребёнок принялся орудовать вилкой раза в три активнее. А Макс ушёл в комнату, сел за компьютер и стал что-то печатать. Я последовала за ним.

— Сейчас, подожди ещё немного. Нужно быстро одно письмо отправить, — бросил, не оглядываясь.

Я приблизилась, положила ладони ему на плечи. Мышцы под моими пальцами моментально напряглись. В отражении монитора глаза Максима выражали озадаченность. Он пытался быть суровым и отрешённым, но, кажется, не выходило. Я склонилась к нему, обняла за шею и мягко поцеловала в висок.

— Прости меня, пожалуйста, за те слова в больнице, — прошептала ему в волосы.

— То есть, ты считаешь нормальным после этого явиться вот так?.. — пробурчал он. — Думаешь, прижалась, поцеловала и всё, я весь твой? Глаза счастливые, взгляд безумный, язык набок вывален, слюни капают, как у сенбернара...

Он говорил серьёзно, даже с ноткой недовольства. Но я засмеялась. И заметила, что Максим тоже с трудом сдерживает улыбку.

— А есть чего не хочешь? Всё свежее, только приготовил.

— Да куда мне на ночь наедаться? И так шестьдесят килограммов вешу.

— Да-а-а? — протянул Макс, подняв брови.

— А ты думал, сколько?

— Я думал... пятьдесят девять.

— Опять врёте, товарищ Богорад! — попыталась повторить интонацию незабвенной «мымры» Людмилы Прокофьевны из фильма «Служебный роман».

Мы оба пытались за шутками скрыть нахлынувшие чувства. Но вскоре он уже сжимал меня в объятиях. По-медвежьи грубо, неуклюже притянул к себе. Какое-то отчаяние в этом порыве было. Словно я вот-вот вырвусь или меня отнимут. А он всем видом показывал, что не отдаст. Я же всем своим существом стремилась запомнить это восхитительное мгновение.

— Ты, наверное, считаешь меня слабохарактерной. Её отшили, а она назад прибежала, — потупилась я.

А он прижал меня к себе ещё крепче, до боли, так, что моё лицо уткнулось ему в ключицу.

— Что ты там говоришь? Я не понял. Кто слабохарактерный? Это скорее я позволяю собой крутить, как хочешь. Только и делаешь, что издеваешься надо мной.

Я собиралась возразить, но он утопил пальцы в моих волосах, взял за затылок своей крупной жёсткой ладонью и прижал к груди, не давая не то что голову поднять, а даже просто пошевелиться.

Как же я была счастлива! До такой степени, что боялась расплакаться. Тогда точно решит, будто я сентиментальная дура. Но когда ощутила, как он нежно поглаживает меня по спине, не сдержалась. Всхлипнула шумно, по-детски. И так стыдно стало! Но он принялся меня мягко обнимать и слегка покачивать, словно дитя. Мой глупый неуместный стыд быстро испарился.

— Я думал, что ты ушла навсегда. Одно радовало — пока ты не со мной, он тебя не тронет, — сдавленно проговорил Максим. — Он хотел знать обо мне всё, чтобы бить в слабые места. Если бы с тобой так же, как с Алькой… Только этого я и боялся. И ещё за сына. Тогда точно убил бы скота! Он ведь всё-таки признался, что самодельную взрывчатку к машине скотчем прикрепил. А наши менты даже её остатков не нашли. Или плохо искали. Списали всё на неполадки с машиной.

— Почему ты мне не рассказывал о своих проблемах? — укоризненно прошептала ему в могучую шею.

— Не знаю. Стыдно было, что в подобной заднице оказался. И ещё стеснялся того, что ты вся такая интеллигентная леди, книгу вон написала. А я что? А я сидел.

— Так ведь в СИЗО.

— Всё равно. Какая разница? Срок есть срок. Твоим родителям я точно не понравлюсь. Зачем их дочери такой проблемный ухажёр?

Я засмеялась, теперь уже сама утыкаясь лицом в его футболку, пахнущую каким-то классным мужским парфюмом.

— Прости, что я не хотела знакомить тебя с Никиткой, — сказала в свою очередь. — Не подумай, что я тебя всерьёз не воспринимала. Просто я боялась, что вы не поладите, что ты его не примешь, между вами начнётся вражда. Я слышала, что такое часто бывает.

Максим шумно засопел в волосы, и нежно промурлыкал:

— Ты у меня такая сочная...

— Я думала, тебе нравятся худышки, — вымолвила я, снова вспомнив Алину.

— Думать надо меньше! — строго и чуть насмешливо заметил Макс.

Судя по тому, что требовательно упиралось мне в живот, он сам как раз следовал своему совету и ни о чём не мог думать, потому что кровь от мозга благополучно отхлынула.

— Ну, Макс, ребёнок же за стеной!

— Он занят печеньем и игрой на планшете. Сейчас только дверь на щеколду закроем, — прошептал Богорад, и подарил мне такой поцелуй, после которого устоять было невозможно. Тем более что его руки уже уверенно хозяйничали под моей одеждой.

А утром меня вырвало. Я проснулась ни свет, ни заря от ужасной тошноты и едва успела добежать до туалета. Когда вернулась к Максиму и сказала, что отравилась, он уверенно возразил.

— Нет. Ты беременна.

— Да ну, — я в ступоре уставилась на него.

Не то чтобы я не хотела… Просто подобный вариант развития событий мне даже в голову не приходил до этой минуты. После слов Максима на меня словно лавина обрушилась. И я не знала, как реагировать.

— Это же не от мужа? — с робкой надеждой уточнил Макс.

— Я похожа на женщину, которая спит одновременно с несколькими мужчинами и потом не знает, от кого залетела? Максим, ну фу! Нет, конечно. С Андреем мы давно супруги только по документам.

— Слушай, — он сел на кровати, такой милый, взъерошенный после сна. — Можно тебя попросить?.. Если у нас будет девочка, назовем её Майей? В честь моей бабушки. Настоящей. Которую расстреляли. Ее звали Майя.

— Макс, разве не плохая примета называть детей в честь погибших родственников? Да и мы как-то скоро заговорили об имени. Меня только один раз стошнило. Я ведь на самом деле могла просто отравиться.

— Я не верю в плохие приметы. Только в хорошие. И ты беременна, точно тебе говорю! Я же наполовину цыган, людей насквозь вижу и могу предсказывать судьбу.

— Ну да, ну да. «У нас появился новый пророк — мистер Грэхем», — я засмеялась, вспомнив фразу из любимой книги. — Ну какая беременность?! Точно отравилась.

— Моя мать рассказывала, что тоже так думала, когда мной забеременела, — серьёзно возразил Богорад. — Вроде как уже тридцать восемь лет, куда рожать и всё такое. А то, что тошнит по утрам, так это отравилась, ага. Ещё мама говорила, что её тогда всё стало жутко раздражать. Прям бесить. И бабушка, её мама, сразу ей так и сказала — это беременность. А она спорила. Не верила, пока к врачу не сходила.

— Сейчас с этим проще. Можно тест сделать, — я скептически посмотрела на Макса, прикидывая в уме, есть ли у меня задержка.

— В нашей аптеке только «Звёздочка», зелёнка и аспирин. Так что надо в город ехать за ним.

— А почему ты именно девочку хочешь? — вспомнила о его странной просьбе насчёт имени.

— Потому что мальчиков мне уже достаточно.

— У тебя что, их много?

Он пожал плечами.

— Ну вот Кирилл. Я его всю жизнь, считай, как сына воспитывал. Лёшка. Ну и ещё есть… Данил. Но там мутная история. Не очень верю, что он мой, — огорошил Макс.

— Максим! — я нахмурилась. — Надеюсь, это всё?

— Ну да, всё. Больше сюрпризов нет. Точно.

— Надеюсь.

Я насупилась и молчала, делая вид, что очень увлечена своим телефоном.

— Да шучу я. Данька — мой крестник, — заметил Максим и усмехнулся.

А потом легонько поймал меня за кончик носа.

— Ха-ха-ха, поверила!

— Максим, ты как маленький.

Я легла, свернулась калачиком и накрылась по самый подбородок одеялом. Как мешком по голове… Оглушённая этими новыми обстоятельствами, я должна была свыкнуться, обдумать всё. В общем, было не до шуток. Заснуть больше так и не смогла. Лежала часов до девяти и тряслась, как от холода.

Макс же выглядел неподдельно счастливым. Его взгляд теперь меня постоянно преследовал. Словно он ждал, что я вот прямо сейчас каким-то чудом произведу на свет его ребёнка.

«Быть может, я вообще зря паникую»,— успокаивала себя. Просто Максиму очень хочется, чтобы это было правдой. А если правда… Значит у бога с чувством юмора всё в порядке.