Дальние пределы человеческой психики - Маслоу Абрахам (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Но невежественная наивность отличается от наивности мудреца, от
искушенной наивности. Более того, конкретное восприятие ребенка и его
способность воспринимать вещи в их особости совершенно определенно
отличаются от конкретного восприятия и восприятия особости
самоакгуализированного взрослого человека. Они диаметрально отличны
хотя бы по следующей причине. Ребенок отнюдь не редуцирован к
конкретному, он просто-напросто еще не дорос до абстрактного. Он
наивен, потому что несведущ. Его наивность в корне отличается от
<вторичной наивности>, как я назвал ее, от наивности мудрого,
самоактуализированного, старого человека, который познал мир, познал
все его пороки, несуразности, слабости, ссоры и слезы и однако смог
подняться над ними, смог прийти к унитивности восприятия, дающей ему
видение высшей реальности, видение красоты Вселенной сквозь мразь и
морок пороков, слабостей и слез. За несовершенствами мира и даже в
самих несовершенствах он видит совершенство. Это в корне отличается от
наивности несведущего ребенка, описанной Трейне. Наивность ребенка
определенно иная, чем наивность святых и мудрецов, людей, познавших
вкус грубой реальности, живших с ней и боровшихся с ней, страдавших от
нее и вопреки всему поднявшихся над ней.
Эта взрослая наивность или наивность самоактуализированного человека в
некоторых отношениях тождественна или даже синонимична унитивному
сознанию, слиянию и интеграции реальности высшего Бытия и насущной
реальности. Стремление к подобного рода наивности дает нам здоровое,
реалистическое, доступное познанию, вполне человеческое совершенство,
которого сильные, мощные и самоакгуализированные личности
действительно могут достичь, идя по пути глубинного познания насущной
реальности. Это познание в корне отличается от детского познания
Бытия. Ребенок еще ничего не знает о мире, его наивность резонно было
бы назвать невежественной. Его внутреннее мироощущение отличается от
религиозного мироощущения, свойственного в том числе и самому Трей-
* Я подумал - а не означает ли <познание добра и зла> из библейской
легенды старое доброе сексуальное <знание>, не означает ли
символическое поедание яблока обнаружение запретной сексуальности,
потерю наивности не в традиционной интерпретации, а в виде грубой и
прямой потери невинности? Может быть, здесь стоит поискать истоки
традиционной христианской антисексуальности?
268
Высшее постижение
не, от мироощущения, в котором отрицается все, что касается насущной
реальности (отрицается во фрейдистском смысле). Такие люди смотрят
вокруг и не желают видеть ее. Они не признают ее. Такого рода
нездоровое, фантазийное восприятие принимает только <высшее>, а
<низшему> отказывает даже в праве на существование. Оно нездорово
именно потому, что фантазийно, - иначе говоря, отрицательно, по-детски
невежественно, не признает знания и опыта.
Это все равно, что попытаться отделить высокую нирвану от низкой
нирваны и объявить низкую недостойной нашего внимания, все равно что
отделять высшее единство от низшего (93), высокую регрессию от низкой,
здоровую от нездоровой. Некоторые религиозные люди поддаются искушению
подменить познание высшего, познание Бога и высшего Бытия регрессией,
детским, невежественно-наивным постижением мира. Когда мы слышим
призывы вернуться в Эдем, в те времена, когда человек еще не вкусил
яблока с древа познания добра и зла, мы должны понимать, что нас
призывают к регрессии. В их устах очень буквально звучит высказывание:
<Много знания приносят много печали>. Следуя их логике, нужно понимать
это так:
лишь глупец и невежда достоин счастья, ему принадлежит царство
небесное, ибо он избавлен от слез и страданий.
Но если уж вести речь о детстве и наивности, то здесь как нигде
уместно сказать, что <домой возврата нет>. Человек не
можетрегрессировать, взрослый не может вернуться в детство. Невозможно
зачеркнуть прожитые годы, невозможно снова стать наивным; если вы не
зажмуривались и не затыкали уши всю жизнь, вы не сможете убедить себя,
что ничего не видели и ничего не поняли. Познание необратимо, опыт
необратим, - именно в этом смысле домой возврата нет. Человек не в
состоянии регрессировать к детской наивности, сколько бы он ни
юродствовал и ни притворялся беспомощным. Если уж вы взрослый человек,
то не стоит желать себе нового детства, как не стоит требовать в
железнодорожной кассе билет до Эдема, потому что никто не продаст вам
его. Взрослому человеку заказан этот маршрут, и все, что ему остается,
- это устремляться вперед, расти и взрослеть, постигать наивность
<вторичную>, наивность умудренной старости, проникаться унитивным
мироощущением, которое единственно в состоянии дать человеку
возможность познавать высшее через насущное. Единственный путь
расширения насущной реальности, выхода за ее пределы - путь истинного
знания, путь личностного роста и взросления.
Еще раз сформулирую, что мы имеем дело с тремя разновидностями
конкретного восприятия. Во-первых, мы говорим о конкретном восприятии
людей, редуцированных к конкретному, в случаях, например, поражений
головного мозга. Во-вторых, мы говорим о восприятии ребенка, не
доросшего до понимания абстрактного. И в-третьих, о восприятии
здоровых взрослых, о такой разновидности конкретного восприятия,
которая благополучно уживается со способностью к абстрагированию.
Заметки о наивном познании
269
То же самое можно сказать и о природном мистицизме по Вудвортсу. Вряд
ли стоит принимать детское восприятие в качестве образца для
самоактуализации, для высшего постижения, для постижения конкретного
или постижения сою-мама, для постижения особости, - не стоит хотя бы
потому, что ребенок не перерос абстрактного, он просто не дорос до
него.
Обсуждая работы Экхарта, Судзуки и многих других авторов религиозного
толка, необходимо отметить, что их определение унитивного сознания,
которое является по сути слиянием вечного и преходящего, отрицает
преходящее как таковое. (Смотри на с. 111 цитату из Экхарта, где он
говорит о <сиюминутном>.) Эти авторы склонны считать истинной
реальностью только священное, вечное или божественное, они вплотную
приближаются к тому, чтобы отказать миру в реальности. Они не признают
священного, вечного и божественного в преходящем, не признают, что
сакральное можно и нужно видеть в мирском и через мирское, что высшую
реальность можно и нужно видеть в насущной реальности. Я бы добавил,
что ее просто невозможно увидеть каким-то иным образом, ибо высшая
реальность лежит не за семью морями, не в ином мире, она не
аристотелевский <немир>. Мир един и единственен, и то, насколько в
человеке уживается высшее и обыденное, на самом деле зависит лишь от
его способности воспринять мир с точки зрения вещей высшего порядка и
одновременно во всей его обыденности. Прими мы иной подход, и тут же
окажемся в ловушке. Мы начнем рассуждать о иных мирах и в конце концов
опустимся до басен о боге, сидящем на облаках, о некоем рае, который в
