Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
И повсюду, на любом привале, Где Махмуд усталый ночевал, Песни, им рожденные, звучали, И пришельца каждый узнавал.
Но его не радовала слава, И застолья были ни к чему, И вино горчило, как отрава – Лишь Муи мерещилась ему.
Шел Махмуд по каменным откосам, Брал за перевалом перевал. Побывал он дома в Кахаб-Росо И в Бетли злосчастном побывал.
Низко поклонился всем ушедшим, Мариам достойно помянул, А потом открылся новым встречам, Не минуя ни один аул.
VII
Заглушал он боль в своих скитаньях, Шел, с кумузом, как всегда, в ладу, Вспоминая строки песен ранних, Новые слагая на ходу.
Постепенно набирая силы, Обживая Дагестан родной, Он ловил известья из России, Увлеченный этой новизной.
Будто начиная все сначала, Замышлял он добрые дела. И хвала вослед ему звучала, Но порой случалась и хула.
А бывало, настигали сплетни Странника, летя со всех сторон – Отзвук неприязни многолетней, Кем-то метко пущенный вдогон.
Что ж, талант когда взлетит высоко, Змеи сразу выделяют яд, А когда парит над саклей сокол, Все шакалы яростно рычат.
Удивляясь этой давней злости, Сварам, что с годами не прошли, Песнопевец, приглашенный в гости, Посетил селенье Игали.
В доме, где радушье и веселье Властвовали, здешний люд собрав, Видно одуревший от похмелья, Разошелся некий Магдилав.
Слухами коварными подстегнут Иль обидой давней оглушен, Дикий, взбудораженный, не дрогнув, Со стены сорвал оружье он.
И когда Махмуд, почти покинув Этот дом, переступил порог, Выстрелил Магдил поэту в спину, В исступлении рванув курок.
Так солдат, бывавший в схватке конной, Выживший всем ранам вопреки, Пал, шальною пулею сраженный, От случайной и слепой руки.
VIII
…Знал Махмуд (и дома, и в походе Помудрел он, многое постиг), Что друзей не на пиру находят, Что аул суров и многолик.
Что один сосед – роднее брата, А другой – до первых передряг, Что блюститель рьяный шариата – Самый мрачный и опасный враг.
Что бездарность одаренных травит, Что ростку грозит внезапный град, Что невежд, завистников оравой Славный поражен Хаджи-Мурат.
Что в неравной схватке погибали Лермонтов, Анхил, Эльдарилав , Не избыв сомненья и печали, Лучшие стихи не написав.
Головы светлейшие сносило Единенье серости и зла. Но бессильна и большая сила, Если совесть у нее мала.
С наглостью и ложью вековою Тяжела неравная война. В поле и один всесилен воин, Если совесть у него сильна.
Исчезают имена монархов, Рушатся и камень, и металл. Нашу память освещают ярко Те, кто кривде противостоял.
Кто сегодня помнит генерала, Что на горца храброго орал? Лирика Махмуда воссияла, Канул в Лету белый генерал.
Разве нынче помнят Магдилава, Что поэта застрелил в упор? Строки о Муи звучат по праву И за гранью дагестанских гор.
Одряхлели давние орудья, Старятся клинки и палаши, Но десятилетья не остудят Жаркое движение души.
Пусть любовь умерщвлена бесчестьем, Завистью, корыстью и молвой, Женщине подаренная песня Навсегда останется живой.
Если и в застолье, и в концерте Строфы незабвенные поют, Значит, завоевано бессмертье, Бой неравный выиграл Махмуд. О бурных днях Кавказа
I
В день, когда притихли горы, Приумолк сражений шквал, Храбрецов – свою опору – Вновь Шамиль-имам призвал.
На совет иль ради боя? Много может быть причин! И спешат в Дарго герои В полушубках из овчин.
Через заросли густые С дагестанской высоты Скачут воины лихие… – С миром! – С миром будь и ты!
Все собрались на рассвете, Только солнце поднялось, Грозно из большой мечети Песнопенье началось.
«Лаилаха…» – в небе стонет И рокочет по горам… На груди сложив ладони, Первым молится имам.
Чуть умолк напев печальный, Рек имам из тишины: – Вы, земли многострадальной Правоверные сыны!
Говорили мы оружьем Больше чем десяток лет. Но другой язык нам нужен: Час пришел – держать совет!
Вспомним шум салтинских речек, Полных крови дочерна. Наших братьев, павших в сечах, Молча вспомним имена.
Все они ушли далёко, Полегли во цвете лет. Скоро, волею пророка, Я пойду за ними вслед.
Боевые ноют раны… Может, завтра – мой черед? Кто, во славу Дагестана, Завтра в бой вас поведет?
Злая боль мой разум гложет, Подскажите мне, молю: Кто прийти на смену может Мне – имаму Шамилю?
Нет конца борьбе неравной На пути войны крутом. Нужен муж надежный, славный, С верным сердцем и умом.
Хоть приносят скудно горы Бедным нашим племенам, Но без них, народ мой гордый, Не видать свободы нам!
Смолк Шамиль… В ответ – ни слова. Двух сынов призвал отец, С ними он ушел в суровый, Ненарядный свой дворец.
Он ушел – могучий горец, Заперся в своем дому. И, тая сомнений горечь, Все смотрели вслед ему.
II
Окованы горы корой ледяной, Рыжеет лишь там, где полого. Похоже, что путник, застигнут весной, Швырнул свой тулуп на дорогу.
Копыта коней высекают огонь, А всадники смотрят угрюмо. И кажется: тащит с усилием конь Хурджуны с тяжелою думой.
В Анди направляется Хаджи-Мурат, Хунзахец, не знающий страха. Недобрые мысли сегодня томят Наиба – героя Хунзаха.
Привычно шагает скакун по камням, А всадника мучат сомненья: «С чего это вздумал сегодня имам Поднять разговор о замене?
Он – крепок. Он полон нетронутых сил. Быть может, устал он?.. Едва ли! Неужто он ждет, чтоб народ возопил: «Отец! Без тебя мы пропали!»
Иль, может случиться,– средь белого дня Измену прощупать он хочет? А может быть, он испытует меня?.. Меня обожгли его очи!..»
На пиках замерзшие звезды горят. Луна – над хребтами Андиба… К Анди приближается Хаджи-Мурат. Угрюмы раздумья наиба.
III
Все обрывистей, все круче Путь, что с юных лет знаком… На беду – пристал попутчик С ядовитым языком.
Он, коня пристроив сбоку, Злые мысли ворошит, Все, что спрятано глубоко, Явным сделать он спешит,
Все неясные сомненья, То, чего стыдишься сам… – Что сегодня о замене Толковал он – наш имам?
Полон он заботы отчей – «Кто вас завтра защитит…». Просто он прощупать хочет, Где его соперник скрыт.
Тихий шип раздался справа, – Спутник близится слегка, Каплет едкая отрава Прямо в душу – с языка.
– Как тебя ожег он взглядом! Глянул – точно вынул нож… Я стоял с тобою рядом, И меня прошибла дрожь!..
Сколько напустил тумана! Все – обман. Все – ложь подряд… – Не заметил я обмана, – Говорит Хаджи-Мурат.
– Эй! Открой глаза пошире! Речь продумай до конца. Ну, Шамиль!.. Такого в мире Не отыщешь хитреца!
– Разве наш имам не вправе Попросить совет у нас? – Да. Но только – обезглавя, Вспомни некий древний сказ…
Полагаю, притча эта В памяти твоей жива: Царь спросил у слуг совета, Сняв с них головы сперва…
Приказал решить задачу… Что ж, решить немудрено! Хоть имам разгадку прячет – Отдана чалма давно.
– Да кому? – Кому же, кроме Сына? – Сыну своему – Лишь ему – Кази Магоме – Отдает имам чалму.
Разве звание имама Он чужому передаст?! Он – Шамиль – премудрый самый И на хитрости горазд.
Все сомненья – лишь для вида. Для отвода глаз вся речь. Дай совет – его мюриды Головы нам снимут с плеч…
Говорит хитрец и слева Подъезжает по тропе… Побелел наиб от гнева: – Не довольно ли тебе?!
Хватит! Мы потолковали, Там, внизу – аул Анди. Мы стоим на перевале. Дальше нам не по пути!
Говорить привык я прямо. Знают небо и земля: Нет у нас, в горах, имама Справедливей Шамиля.
Если ж гром нежданный грянет (Все же – смертен человек!), То имамом новым станет Тот, кто впрямь достойней всех!
IV
И двое расстались. Спустился в аул Наиб по тропинке знакомой. И, буркой накрывшись, спокойно заснул Под кровлей кунацкого дома.
Покуда покоился он в тишине Под буркой индийской косматой, Попутчик его на удалом коне Опять устремился куда-то.
Обратно в Дарго он спешит неспроста, Он хлещет коня, не жалея. Ременною плетью стучит в ворота: – К имаму пустите скорее!
