Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
— Все будет хорошо, — напомнила себе Ханеле и застонала: «Теперь, пани Марыся, вам надо мне помочь».
Все было просто — она и в первый раз, с Исааком, родила легко и быстро. Ханеле еще походила по комнате, опираясь на руку акушерки, сжимая ее пальцы. «Высокая будет, — нежно подумала она, — в меня. И глаза будут серые».
— Теперь ложитесь, — строго велела акушерка, — хватит бегать.
Ханеле вцепилась пальцами в края лавки, и сказала девочке: «Не торопись, милая. Скоро с тобой увидимся. Отец твоей приедет, на руки тебя возьмет…, Хотя, пока он сюда доберется, — женщина невольно улыбнулась, — ты уже и пойдешь…»
Ей в глаза било тусклое, золотое зимнее солнце, Ханеле видела французские флаги над полем боя и слышала его уверенный, веселый голос: «Господа, держу пари, через год мы снова начнем воевать!».
Ханеле вздохнула. Она почувствовала, как девочка быстро, бойко шевелится, готовясь появиться на свет.
— Что же делать, милая, такой он у тебя. Один такой на свете, — тихо, одними губами сказала женщина.
Потом Ханеле, приподнявшись, увидела ребенка, что задорно, радостно кричал. Стерев слезы с глаз, она уверенно сказала: «Девочка».
— Красавица, — пани Марыся подала ей младенца. «На вас похожа, пани Горовиц. Стройная девочка, и сразу видно, высокой будет».
Дочка повертела изящной головой с еще мокрыми, вороными волосами. Она была белокожая. Ханеле, приложив ее к груди, шепнула: «А глаза, у тебя какие, Хана?»
Девочка почмокала и дрогнула длинными ресницами. Глаза были большие, туманные, серые. Ханеле улыбнулась. Погладив дочку по голове, устроив ее рядом с собой, женщина задремала. Она обнимала младенца одной рукой, чувствуя нежное, ровное тепло медальона, и тихо напевала:
— Durme, durme mi alma donzella,
Durme, durme sin ansia y dolor.
Акушерка, вымыв руки, собрав свой саквояж, накрыла их простым, бедным одеялом. Ханеле приоткрыла один глаз и зевнула: «Поешьте, пани Марыся. А мы пока отдохнем с маленькой».
Ханеле послушала, как довольно сопит девочка и заснула — глубоким, крепким, счастливым сном.
Пролог
Территория Миссисипи, февраль 1807 года
За окном было еще темно, на деревянном подоконнике догорала свеча. Там, снаружи была леса, — без конца и края, — они простирались отсюда до слияния рек, далеко на север, где на черном небе сияла Полярная Звезда.
Женщина, что лежала рядом с мужчиной, осторожно пошевелилась. Посмотрев на него, — мужчина спокойно спал, уткнув смуглое, обветренное лицо в подушку, — она тихо поднялась. Констанца быстро оделась в замшевую, индейскую юбку, и такую же рубашку, и сунула ноги в мокасины. Пригладив свои рыжие волосы, она положила маленький пистолет в кожаную кобуру. Женщина подошла к ставням. Поводив свечой, она пригляделась. Где-то вдали тоскливо закричала птица.
Констанца спустилась вниз и прижалась к бревенчатой стене. Поселение было маленьким — таверна и несколько домов. Опять закричала птица, уже ближе. Констанца, положив руку на пистолет, стала ждать.
Как всегда, он подкрался неслышно. Констанца, вздрогнув, почувствовав его теплое дыхание, оказалась в его объятьях.
— Он ждет твоих индейцев, — смешливо сказала женщина, не поздоровавшись, — я ему обещала пять тысяч воинов, Черный Волк.
— Не дождется, — индеец стал целовать ее. Констанца холодно подумала: «На рассвете появится Хаим со своим отрядом, потом и сам Дэниел, наверняка, приедет. Не надо, чтобы они Меневу видели, ни к чему это».
Он нашел ее, когда Констанца жила с бывшим вице-президентом Берром на острове, посреди реки Огайо. В бревенчатом форте хранилось оружие, и обучались добровольцы его отрядов. Констанца вспомнила, как она сидела у костра, слушая плеск реки, положив голову на колени.
— Скоро все это будет кончено, — она бросила камешек в легкие волны. «Доказательств достаточно на три процесса. Берру больше никогда не вернуться в политику. Предатель, имевший целью повернуть оружие против законного правительства США, попытавшийся свергнуть президента, разделить страну. Книга выйдет отличная, мистер Констан в логове врага».
Она увидела черную точку среди волн. Пловец выбрался на пустынный берег белого песка. Констанца, узнав смуглые, сильные руки, темноволосую, мокрую голову, потянулась за ружьем: «Что ты здесь делаешь, Черный Волк?»
— Пришел увидеть тебя, — хмыкнул он, глядя на нее черными, большими глазами. Констанца сердито ответила: «Нашел время!»
— Я тебя год искал, — рассмеялся Менева. Наклонившись, индеец поцеловал ее — долго, ласково. «Хаим еще в экспедиции, — сказала себе Констанца, — может, и не вернется с запада. Черный Волк мне нужен. Книга с его участием разошлась мгновенно. За год три тиража напечатали».
— Я не одна, — еще успела сказать женщина. Менева уже обнимал ее, его руки развязывали шнурки на вороте ее мужской рубашки. Констанца, поглядев на стены форта, шепнула: «Здесь слишком открыто».
Они ушли в лес. Потом она, лежа головой на его груди, усмехнулась: «Ты мне нужен, Черный Волк».
— Я не могу без тебя, — просто сказал Менева, гладя ее по голове.
— Ты меня любишь? — он привлек ее к себе. Констанца скрыла зевок: «Почему они все это спрашивают? И Гамильтон покойный, и Берр. А, казалось бы, взрослые люди. Даже Хаим иногда ударяется в сентиментальность. Один Дэниел ко всему спокойно относится. Как я».
— Люблю, конечно, — она нежно коснулась губами смуглого плеча. «Я просто не могу быть с тобой, Черный Волк, но подожди — я приду к тебе».
— Я знаю, — он все улыбался, — знаю, моя Рыжая Лиса. Так сказал человек небес, шаман. Значит, так и будет.
Менева уплыл на западный берег реки, а Констанца, искупавшись, шла к частоколу, что окружал форт. Она застыла и пробормотала себе под нос: «Какая же я дура! Он мне говорил, еще тогда…, Его отец встал на путь краснокожих, его сестру похитили белые…»
Констанца повернулась к огромному, багровому солнцу, что освещало бескрайнюю прерию. Она приставила ладонь к глазам, следя за одиноким всадником: «Менева. Брат Мораг. Кто бы мог подумать?»
— Иди ко мне, — шепнул сейчас ей Менева. Констанца, оглянувшись, — поселение спало, теплый, томный ветер дул с юга, — подняла подол юбки. Он прижал ее к стене. Констанца, царапая ногтями бревна, выдохнула: «Тебе…надо уехать…»
— Только вместе с тобой, — Менева наклонился, прижавшись губами к ее шее, вдыхая запах цитрона. «Пожалуйста, Рыжая Лиса, не мучь меня…»
— Скоро, — пообещала Констанца и вспомнила: «В августе пароход Фултона идет в первый коммерческий рейс. Мне надо быть на севере. Пусть Менева отвлечется на что-нибудь, забудет обо мне…»
Он тяжело, часто задышал: «Я люблю тебя, так люблю…». Констанца повернулась и обняла его за шею: «Я знаю, где твоя сестра!»
Она стояла, так и не высвободившись из его объятий. Менева, выслушав ее, задумчиво сказал: «Бостон. Спасибо тебе, — он прижался лицом к ее рукам, — спасибо…Я заберу ее, она моей крови, мы должны жить одной семьей. И буду ждать тебя».
— Я приеду, — легко пообещала Констанца, — я ведь теперь знаю, как тебя найти. Менева начертил ей карту. Констанца, глядя на нее, спросила: «Это ведь не так далеко на западе?»
— Дальше чем, то озеро, которые вы называете Великим, — ответил ей Менева. «Там холмы, горы, там чистые реки…, Я там вырос, любовь моя. Мы будем охотиться, ловить рыбу…»
Констанца нежно сжала его руку и повторила: «Приеду».
Она проследила глазами за его широкой, надежной спиной. Взбежав наверх, женщина проскользнула в боковую каморку. Наскоро помывшись, она разделась. Присев на подоконник, Констанца прикурила от свечи:
— Сюртук ему даже пойдет. Вряд ли он в Бостон поедет в таком виде, как будто только из типи вышел. Все же неглупый парень. Если Тедди его убьет, — а он может, — то все разрешится само собой. Или Мораг над ним посмеется. Не отправится же она в прерии».
