Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗

— Везите его на север, — распорядился Хаим, — мне надо еще кое-чем заняться.

Он проводил отряд до широкой, мелкой реки. Повернув на восток, капитан направил свою лошадь к броду.

Звенели москиты, пахло соснами, по сторонам лесной тропинки зеленела трава.

— Мексиканский залив совсем рядом, — вспомнил Хаим, — хорошо, что мы его на американской территории застали. Если бы он к испанцам успел добраться, они бы нам Берра никогда не выдали. Впрочем, Констанца бы этого не позволила, конечно, у нее было очень ясное задание. Она большая молодец.

Хаим увидел рыжую голову и улыбнулся. Женщина сидела на пороге полуразвалившейся хибары, дымя сигаркой, занося что-то в тетрадь.

— Вот и все, — он привязал лошадь к сосне. Констанца деловито велела: «Расскажи мне. Он сопротивлялся?»

Хаим показал ей ссадину от пули на щеке. «И о тебе спрашивал, между прочим».

— Прекрасно, прекрасно, — женщина погрызла карандаш и стала быстро писать.

— Где она? — вскричал Берр. «Что вы сделали с этой чистой, невинной женщиной, которая последовала за мной в изгнание?»

Вместо ответа я подвел его к окну. Агнес лежала на земле, в луже крови, ее белокурые волосы рассыпались по утоптанной копытами земле.

— Она стреляла в наших солдат, — услышал я голос капитана Горовица. «Мы вынуждены были открыть огонь на поражение».

Берр застонал и опустил голову в связанные руки. «Агнес, Агнес, — прошептал он… — Констанца прервалась и рассеянно сказала: «Сейчас, я уже убила себя…»

— Потом, — Хаим вынул из ее рук тетрадь. «Мне тебя еще надо к мужу доставить, он ждет в форте Стоддарт. К вечеру доберемся, всего двадцать миль. Иди сюда, — он стал торопливо шарить руками по ее телу. «Наконец-то…»

Констанца скинула юбку и, раздвинув ноги, устроилась на пороге: «Теперь я вижу, что ты по мне скучал».

— Очень, — простонал Хаим, целуя ее почти незаметную грудь. Констанца погладила его светловолосую голову: «Он на Дэниела похож. Хотя дядя Хаим покойный тоже блондин был, я его хорошо помню. И глаза у него были серые, как у этого».

Она выгнулась на локтях. Прижав его к себе, забросив ноги ему на плечи, Констанца громко, сладко закричала. Лесные голуби вспорхнули с проваленной крыши и закружили в ясном, голубом небе.

Дэниел разлил по стаканам моэт: «Прости, серебро я сюда тащить не стал. Как только доберемся до Чарльстона — остановимся в гостинице, где еще мой отец покойный жил, там его помнят. Снимем этаж, у них там мраморная ванна и повар — эмигрант из Парижа».

Констанца отпила шампанского и облизнулась: «Звучит заманчиво».

Она сидела, обнаженная, на походной койке, в наскоро прибранной караульной форта Стоддарт. Берра она так и не увидела — бывший вице-президент уже был в камере.

— Потом я поеду в Ричмонд, — Дэниел присел рядом с ней. «Мне надо быть на процессе. За детей не волнуйся, учителя за ними присматривают. Если ты должна навестить Фултона…»

— Должна — Констанца поставила стакан себе на грудь, — мне надо взять у него интервью, посмотреть на пробные запуски корабля. Ты привези детей в Бостон, там и встретимся».

Дэниел устроился рядом и опустил руку вниз: «В Бостоне я буду жить не у Тедди…»

Констанца только усмехнулась: «Это понятно. Ты записал Дэвида в Экзетер?»

— Да, — он забрал стакан и поставил его на пол. «Осенью уже начинает учиться. А потом — Гарвард, по моим стопам пойдет. Надо подумать о хорошей партии для Тони, ей уже тринадцать. Например, приемный сын Мэдисона, он ее на два года старше. Они познакомятся, я это устрою».

— Мэдисон сделает тебя вице-президентом, — утвердительно сказала Констанца, переворачивая мужа на спину, наклоняясь над ним. Дэниел застонал и закинул руки за голову: «Да…, Конечно, сделает, это вопрос решенный. Может быть, — он улыбнулся, — нам начать финансировать твою газету?»

Констанца подняла голову и весело ответила: «У меня хорошие инвесторы, милый. И я предпочитаю быть независимой — должен же вас кто-то критиковать».

Дэниел внезапно потянул ее к себе. Констанца, закусив губу, устроившись на нем, услышала смешливый голос: «Критикуй, у нас, как известно, свобода прессы. И вообще, делай все, что хочешь, только не двигайся сейчас».

Она стонала, уронив голову ему на плечо, а Дэниел думал: «Все равно я заставлю ее бросить газету. Дивиденды пусть получает, деньги всегда пригодятся. Когда она станет второй леди — она уже не сможет заниматься журналистикой. Ничего, у нее и так была отличная карьера».

Он погладил худую спину и шепнул в маленькое ухо: «Нам только на рассвете выезжать, я тебя всю ночь не отпущу. И шампанского есть еще две бутылки».

— Очень хорошо, — Дэниел услышал задыхающийся голос и не выдержал — победно улыбнулся.

Часть девятая

Северная Америка, лето 1807

Рокпорт, Массачусетс

В чистой, просторной детской, с разбросанными по персидскому ковру игрушками, приятно пахло травами. Большие окна выходили на залив, океан посверкивал под утренним солнцем. Дом стоял на вершине холма. К морю вела изящная, гранитная лестница, у причала покачивался бот со свернутыми парусами.

— Ничего страшного, миссис Бенджамин-Вулф, — улыбнулся мужчина, что сидел на постели Теда. Мальчик капризно сказал: «Я не болею, доктор Хантли, я просто…»

— Немного перекупался, — врач потрепал его по каштановой голове. «Все-таки начало июня, вода еще холодная. Но сейчас наш маленький Тед выздоровеет, приедет его папа…»

— И бабушка, и дедушка, — восторженно сказал мальчик. «И мой дядя Мартин, и тетя Юджиния, — она мне почти ровесница, так смешно. И бабушка Мирьям, и дедушка Стивен, с озер. Поэтому мне надо встать…»

— Как только жар спадет, тогда и встанешь, — успокоил его доктор. «А сейчас лежи, пей чай, раз у тебя болит горло — я тебе оставлю волшебные леденцы, — он порылся в своем саквояже и протянул Теду пакетик.

— Они сладкие, — облизнулся мальчик. Мораг ласково сказала: «Няня тебе принесет чая с медом, а на обед — куриный бульон».

Хантли подхватил свой саквояж и уже в коридоре улыбнулся: «Там, в леденцах — лакрица и шалфей, ему сразу станет легче».

— Вы меня простите, что я вам записку послала, — вздохнула Мораг, — все-таки сорок миль от Бостона. Здесь только деревенский лекарь какой-то, а вы наш семейный врач, я вам доверяю. У маленького был сильный жар, я испугалась.

— Пусть побудет в постели несколько дней, — велел Хантли, — а потом не позволяйте ему, долго бегать босиком по воде. Хотя лето на дворе…, - он развел руками. Врач, глядя на нее, озабоченно спросил: «А вы сами как себя чувствуете, миссис Бенджамин-Вулф? Вы очень бледны, кажется, что вы устали».

— Я просто волновалась за Теда, — вздохнула Мораг и указала на дверь гостевой спальни. «Вы найдете все, что нужно, обед будет накрыт в малой столовой».

Мораг спустилась вниз. Рассеянно посмотрев на зеленеющий, ухоженный двор, на куртины роз, женщина подергала ожерелье на белой шее. Она была в домашнем, закрытом, болотного шелка платье, черные волосы были украшены серебряным гребнем с жемчугами.

— Я буду обедать с доктором Хантли, — велела она, услышав шаги дворецкого. «И заложите экипаж, надо будет отвезти его обратно в Бостон. Пусть кучер переночует в городе, может быть, есть какая-то свежая почта».

Мораг все ждала другого письма — не того, что она получила после Пасхи, — сухого, холодного. Она ждала извинений, раскаяния, обещания приехать. Сидя за круглым столом палисандрового дерева, что-то отвечая врачу, заставляя себя, есть, она все думала: «Может быть, конверт там лежит, в городе. Завтра его сюда привезут, и все будет хорошо».

— Отличное бордо, миссис Бенджамин-Вулф, — одобрительно сказал Хантли. «Впрочем, у вас всегда был один из лучших винных погребов в городе. А что мистер Бенджамин-Вулф, он закончил свои дела в Лондоне?»