Русская народно-бытовая медицина - Попов Г. (библиотека электронных книг .txt) 📗

Во всех этих случаях народное признание такой иконы чудотворной обыкновенно предшествует такому же признанию Церкви и она лишь освящает существующее, то, что создалось силою вещей и начало чего исходить из недр народной жизни.

Таким образом, благодаря мощам и чудотворным иконам, с одной стороны, создались такие общерелигиозные центры, имеющиe всенародное и историческое значение, как Троице-Сериева, Киево-Печерская или Почаевская лавры, Соловецкий монастырь и др. [261], а, с другой, возникли в каждом районе свои, местные, почитаемые святыни, к которым стекаются и паломничают и больные, ища исцеления, и здоровые, исполняя обет, данный в болезни. Очень характерным при этом является тот факт, что наш народ, путешествующий и в Иерусалим, и на Турецкий Афон, идет в эти места, в громадном большинства случаев, побуждаемый сознанием общей греховности или тяжести какого-либо частного греха, близкой утраты или несчастья, тогда, как обеты в болезнях он предпочтительно дает своим святыням [262]. Эти обеты обыкновенно даются в тех случаях хронических, а также и острых, но опасных болезней, когда истощены все доступные для крестьянина средства лечения и когда для него остается одна надежда на чудо. Решив, в критическую минуту, что всё, что он делал до сих пор, бесполезно и бесплодно, и крепко веря, что, кроме миpa и средств физических, есть еще другой, духовный мир, с его таинственными и чудесными силами, он и обращается к средствам этого мира. Веря в бессмертие духа, мир этот он считает для себя открытым и связь между ним и собой для его ума, в минуту обета, совершенно ясна. Ее создают те угодники и святые, которым он дает свой обет: эти люди, он знает это, были и мощи их – реальное доказательство этого. Они также болели и страдали, как он теперь, и все скорби и немощи людей им известны. – «Нет, думает мужик, не может быть того, чтобы бессмертная душа этих угодников прошла мимо моих страданий и не пришла мне на помощь».

То же и чудотворные иконы. Сохраняя о них общую историческую память и давно привыкнув верить и чтить их, и от духовных, и от мирских людей, от странников и нищих, он неоднократно слыхал рассказы о проявлениях необыкновенной силы этих икон, а иногда какое-то особенное действие ее испытывал и сам.

«Не может быть того, – опять думает он, – чтобы эта сила не помогла и мне», и ждет, и надеется на это чудо – и оно, в некоторых, разумеется, исключительных случаях, при известного рода болезнях, действительно, совершается: больной, оставленный без всяких средств лечения, выздоравливает. Что всего удивительнее, это бывает не только тогда, когда обет дается самим больным, а и тогда, когда его дают близкие больного, напр., матери при болезнях детей.

«Родила я сына первого, – рассказывает одна такая мать, – радуюсь, на него глядя, и уж не знаю, как и ходить-то за ним и чем накормить. Сын стал подрастать и умер. Родила я еще – умер и этот. Родила третьего – глядь, и он умер. Напала на меня скорбь, и дала я «оброк» сходить к Сергию, угоднику Божию, и умолить его, чтобы дети у меня не умирали. Сходила, попросила, родила снова, и жив, слава Богу, теперь ребенок: вот, какой большенький» (Епифанск. у. Тульск. губ.).

При оценке этого и целого ряда однородных случаев, сообщаемых сотрудниками, необходимо иметь в виду то успокоение, которое вносится в семью при всех подобных обетах, независимо от того, дается ли он самим больным, или посторонними. Если мы примем во внимание, как беспорядочно и часто во вред больного ведется его лечение [263], то прекращение всякого лечения для него иногда бывает самым благодетельным средством.

Эта простодушная мать, не знавшая, чем накормить своего первого ребенка, после своего паломничества к преп. Сергию и утратив боязнь потерять четвертого сына, наверно, питала и вела его воспитание более рациональным образом, чем первых трех. В тех же случаях, когда обет дается самим больным, благоприятные условия для его выздоровления еще более увеличиваются. Если нельзя отказать, в известных случаях, благотворному действию на здоровье человека заговоров, внушения и самовнушения, то тем более нельзя отказать в возможности такого же действия на больное чувство и даже на самые болезненные процессы в организме человека крепкой и одушевленной веры. Таким образом, то, что называется чудом, едва ли, во многих случаях, может быть оспариваемо даже с чисто рационалистической точки зрения.

По единодушному заявлении сотрудников, все обеты, данные в болезни, исполняются в высшей степени строго. Обет – это такой долг перед Богом, который никогда не остается неисполненным, будет ли он дан самим больным, или родителями за больных детей. Очень интересно, что в некоторых местах Орловской и Тульской гг. последнего рода обеты носят название «оброка». Снести такой родительский «оброк», для выздоровевших детей, когда они вырастут большими, считается чуть ли не более обязательным чем исполнить обет, данный самим больным [264].

В Вельском уезде (Волог. г.) такие обеты носят название «обычанья», и тот, кто берет на себя или на кого накладывается обет, называется «обвиченный». Значение, которое придается в крестьянском сознании обетам, особенно видно из тех случаев, когда, исполняя обет, ко святым местам путешествует мать с малолетними детьми. Об одном таком случае сообщает наша орловская сотрудница, г-жа М. «Одна богатая крестьянка, бывши 10 лет замужем, не имела детей и дала такое обещание: если у нее родится ребенок, то она его, 4-х лет, поведет в Киев. Так и случилось. Родился у ней ребенок, а на следующий год – другой, и она с ними ходила в Киев, когда одному было 4 года, а другому б». Строгий взгляд на обеты виден и из того, что исполнение их совершается непременно пешком: оно должно быть соединено с известного рода лишениями. Средства должны быть свои, приобретенные честным трудом, но не возбраняется пользоваться и мирской помощью и даже производить предварительные сборы с миpa, под названием «к соловецким на молебны» или «на проход до Киева» (Котельнич. у. Вятск. г.).

Болезни, в которых дают обеты, по преимуществу носят длительный и упорный характер. Это – тяжелые страдания глаз, привычное пьянство, частые и мучительные боли головы и зубов, упорные случаи лихорадок, падучая болезнь, бесплодие, тяжелые и трудные роды и т. п. Самые виды обетов необыкновенно просты.

Понимая свои отношения к сверхъестественному миру в самой несложной форме, крестьянин обещает за свое выздоровление отпеть молебен перед гробом или пред иконой того или другого угодника, поставить свечу известной цены или веса, сделать в монастырь или церковь денежный вклад, пожертвовать животное, те или другие домашние изделия, поработать натурой и т. п. [265]

Кроме местных и общих святынь, с их мощами и чудотворными иконами, есть еще угодники-целители по преимуществу. Некоторые из них, напр., Николай чудотворец, св. Пантелеймон-целитель, Косма и Дамиан, безсребренники врачи, помогают от всех болезней (Елатомск. у. Тамбовск. г., Егорьевск, у. Рязанск. г., Гжатск, у. Смоленск, г., Макарьевск. у. Костромск. г.). Другие святые врачуют исключительно от одной, известной и определенной болезни [266]. Св. Антиний почти повсюду считается целителем зубных болезней, а иногда также и Федор Сикеот. Целителями лихорадки являются св. Фотинья (Фотина, 20 марта), преп. Марон и Василий Новый (26 марта). От болезней глаз исцеляет Казанская Богоматерь, великомуч. Варвара, Логин Сотник, Мина Египтянин и архидиакон Лаврентий. При головной боли следует обращаться к Николаю чудотворцу или к иконе усвкновения главы Иоанна Предтечи. От запоя и пьянства помогают св. Фрол и Лавр, а также муч. Вонифатий и преп. Моисей Мурин. От порчи исцеляет Симеон Мироточец и неведомая «Воздушная» Богоматерь, которая, будто бы, пишется только в воздухе и на царских вратах (Пенз. г. и у.), а от сумасшествия и душевных болезней исцеляют свмч. Киприан и мученица Иустина.