Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
— Я увижу тебя ещё когда-нибудь? — спросила она.
— Чем больше я затягиваю с отъездом, тем сложнее мне ответить на этот вопрос.
«Еще час рядом с тобой, и моё решение уехать будет гореть пламенем...»
— То есть? Не понимаю, — сказала она, убирая трясущимися руками волосы со лба. Рукав съехал с её предплечья и обнажил длинную рану с красными отёчным краями.
— Что с твоей рукой? — я сел рядом, сдвинул рукав и решил, что лучшего шанса подтвердить все догадки не представится.
Она согласилась на зашивание без обезболивающего, но уже после первого стежка начала ёрзать и упрашивать меня разрешить ей поискать обезболивающее в комнате Анны, а после пятого обмякла и поникла головой, как цветок на сломанном стебле. Я сделал еще один стежок и наложил на рану повязку. Через неделю от неё не останется и следа.
Я усадил безжизненное тело в кресло и подошёл к окну.
Фонарь над крыльцом освещал часть сада и песчаную дорожку, ведущую к воротам. Вокруг не было ни души. Вряд ли она могла «улететь» слишком далеко. Я вышел из дома и осмотрелся. Слабый свет фонаря выхватил из темноты фигуру женщины, которая стояла под деревом, прислонившись лбом к стволу и... потирала предплечье левой руки. Попалась! Чувство изумления в этот момент заглушило всё остальное: и желание побыстрее уехать, и голос разума, умоляющий не наделать глупостей. Она десультор — странный, новый, необычный десультор среди людей! Не осознающий, что с ним. Живущий вне всемогущего клана. Один на один со своими прыжками. Я чувствовал себя так, словно внезапно нашел нечто, что испокон веков считалось выдумкой: фею, Атлантиду, единорога... Это нелепое сравнение Лики с единорогом заставило меня улыбнуться и, кажется, я всё еще улыбался, когда спросил у фигуры, приросшей к дереву, что с её рукой.
Женщина резко обернулась. Испуганное лицо, разлетевшиеся в стороны светлые волосы, широко раскрытые глаза.
— Повредила... инвентарём. Я, пожалуй, пойду, — сказала она, снимая с рук перчатки. — Ты уже наверно собрался уезжать? Если да, то выход там.
«О небо, ты думаешь, что я собрался слинять, пока ты без сознания? Если бы всё было так просто... Если бы я только мог расстаться с тобой так просто...»
— У меня было обезболивающее. Извини, — сказал я, вглядываясь в глубину этих незнакомых глаз, прекрасно зная, кто скрывается за этими трепещущими зрачками.
Между нами повисло плотное, почти физически ощутимое молчание.
— Я не понимаю, — еле слышно ответила она.
— Просто мне очень нужно было проверить... Лика.
Она шагнула в мои объятия.
— Всё хорошо, — сказал я ей, прижимая её к себе.
«Все хорошо. Но если через минуту ты не выпустишь её из объятий, всё будет очень плохо...»
***
Лика рассказала, что с ней случилось. Я слушал, с трудом подавляя в себе желание вернуться к месту происшествия и убедиться, что оба ублюдка мертвы.
— Как ты мог догадаться? — вдруг спросила она. — Ты такой же как я, да?
Еще никто не вызывал во мне такое желание рассказать о себе всё и наконец покончить с этой изнуряющей игрой в молчанку.
— Не совсем.
Она словно предчувствовала такой ответ и не надеялась на другой. Лёд недоговоренности разрушил все те тёплые нити, протянувшиеся между нами. Она отстранилась.
— Феликс, кажется, сейчас я буду возвращаться. Не хотелось бы пугать Ольгу.
Я выпустил её ладони, которые сжимал всё это время.
— Иди ко мне, — сказала она и сделала шаг назад.
Очевидно, она предлагала мне вернулся в дом, к ней настоящей, так что я попытался не придавать значения тому магическому, приглашающему, откровенному оттенку, который сквозил в этой простой фразе и подразумевал не физическое перемещение в пространстве, а нечто гораздо большее. Но по спине прошёл холодок. Прощайся с ней и уходи. Хватит гулять по лезвию ножа.
***
Святое дерьмо! Она десультор! Верней, какая-то... облегченная версия десультора, покидающая своё тело на несколько минут и тут же возвращающаяся обратно! О, какой ценной находкой она стала бы для Уайдбека. Сравнить её генетический код с кодом десультора, найти разницу, исследовать её прыжки. Прыжочки... Приблизиться к разгадке проклятия еще на один шаг...
Как мало времени мне требуется, чтобы решить чужую судьбу... А что если просиживать молодость в лабораториях Уайдбека не входит в её планы? В твоей машине наверняка найдётся хотя бы один её волос. Вот его для ДНК-диагностики ты и возьмёшь. Потом поедешь домой и еще раз всё обдумаешь. Потому что, после того как Уайдбек узнает о ней, пути назад не будет: он вцепится в неё мёртвой хваткой. Если узнает...
Я вернулся в дом. Тело Лики по-прежнему безжизненно лежало в кресле. Осталось совсем чуть-чуть. Собрать инструменты, попрощаться и сделать так, чтобы она не смогла меня остановить. Пальцы на её руке дрогнули, дыхание стало прерывистым. У меня есть полминуты, не больше. Успокоительное и медленное снотворное. Первый препарат снимет шок и поможет пережить все, что случилось с ней сегодня. Второй начнёт действовать минут через пятнадцать-двадцать и уложит её в кровать до самого утра.
«Браво, повелитель шприцев! Будь твоя воля и ты ширял бы её наркотой каждый раз, как только надо уложить в кровать?» — ухмыльнулся внутренний голос.
«О нет, у меня нашлось бы средство куда более эффективное».
«Наручники и липкая лента?»
«Долгий изнуряющий секс».
Готово. Лика шевельнулась и открыла глаза. Я поднял её на руки и направился в её комнату.
Только когда я оказался внутри, то осознал, что мне всё же не следовало входить сюда. Слишком рискованно. Всё равно что ступить на прогнивший мост, под которым ревёт горная река. Я увидел стол, полки, подоконник, обои, пол, светильник, кровать и... молча выругался. Перед глазами снова поплыл сумасшедший разноцветный калейдоскоп: Лика сидит на этом столе и болтает с подругой по телефону. Она в коротких шортах и в майке, обтягивающей грудь. Полки уставлены книгами, я знаю, что в книге «Поющие в терновнике» её фотография из летнего лагеря, где она сидит на пляже голышом. Я вижу, как она моет стёкла, встав на подоконник и почти целиком высунувшись в окно, и снова чувствую желание подойти к ней, схватить за локоть и втянуть в комнату. Лика рисует на обоях фломастерами, пытаясь превратить пятно в цветочный бутон, её волосы, тёмный шелк, струятся по спине. Она неплохо рисует, но еще никто не говорил ей об этом. Я вижу, как Лика сидит на полу и строчит письмо какому-то придурку, с которым познакомилась в летнем лагере. Я ничего о нём не знаю, но уже хочу свернуть ему шею. И наконец... кровать. Лика спит, перевернувшись на живот и засунув руки под подушку. Тонкая ткань ночной рубашки едва прикрывает лопатки. Чёрт бы тебя побрал, Феликс, как хорошо ты всё помнишь...
— Откуда ты знаешь, где моя комната? — её вопрос привёл меня в чувство.
— Кое-что время от времени вспоминается.
— Это хорошо, — обрадовалась она. — Надеюсь, скоро в твоих воспоминаниях появится Анна. И я.
— Я бы предпочёл, чтобы это никогда не случилось.
— Но почему?
Я открыл окно и сделал медленный глубокий вдох.
«Потому что не слишком приятно быть заложником... Заложником чужого тела, чужих мыслей и чувств...»
— Потому что это иногда тяжелее, чем можно вынести.
Я сам не заметил, как выложил ей всё то, чего выкладывать не стоило. То ли дело было в той ауре доверия и понимания, которая окружала её и наполняла всю комнату, то ли в чувстве вины, которое накрыло меня после того, как я дал ей снотворное, не спросив у неё разрешения... Я рассказал ей о том, что испытал, когда увидел Анну, о том, что время от времени выдает мне память Феликса и, наконец, о его чувствах к ней, включая всё, о чём он думал в ту ночь, когда сжёг плакат на двери её комнаты.
Лика не поверила мне. Я наблюдал за тем, как она с видом психиатра, уставшего слушать от пациента всякую околесицу, выбралась из кровати, подошла ко мне и села рядом на подоконник. Она находилась так близко, что я уловил аромат медового шампуня, струящийся с её влажных волос.
