Крылья (СИ) - Славина Ирена (книги без сокращений TXT) 📗
— Я не могу поверить. Феликс просто терпеть меня не мог, как и я его, — лепет невинного ребенка.
— Он был без ума от тебя.
Я повернулся к ней и понял, что не смогу сдержаться. Она сидела на подоконнике, свесив ноги, и смотрела на меня в упор. Ужаса и смущения, отразившихся в её глазах, когда она узнала о замыслах Феликса, — больше не было. Теперь на её лице проступило какое-то новое для меня выражение. Новое, интригующее и отчаянное.
— А ты? Что чувствуешь ты, новый и другой, глядя на меня?
В момент, когда она договорила фразу, фантом Феликса врезал мне под дых. Лика медленно спустилась с подоконника и мои пальцы потянулись к ней, намереваясь сжать её и больше не отпускать. Я привлек её к себе, и в тот момент, когда её робкие руки сомкнулись на моей шее, вдруг на мгновение ощутил нечто, чего не испытывал никогда прежде. Увидел, как маленький прелестный демон по имени Инсанья — это бессильное, голодное и новое для меня чувство — покидает свою колыбель, встаёт на ноги, поднимает голову и устремляет на меня первый осмысленный взгляд. И взгляд этот полон голода, жажды и одержимости.
— Что ты чувствуешь? — тихо повторила она одними губами. О, всё-таки эти губы созданы для куда более интересных вещей, чем пустые разговоры...
«Феликс хочет растерзать тебя, не сходя с этого самого места, а чего хочу я? Дай подумать... Что если я хочу примерно того же? Увезти тебя отсюда и сделать своей? Нет, сначала сделать своей, а потом увезти отсюда... Вырвать тебя из этого крошечного городка, показать тебе мир? Открыть перед тобой двери любого университета? Дать тебе пару крыльев, чтобы ты могла лететь, куда тебе вздумается, свободная, как ветер? Привести тебя на рождественский ужин в своей дом? Познакомить тебя с семьёй? Летать с тобой над Альпами? Коротать выходные на Санторини? Жить с тобой, спать с тобой, взять у тебя всё, что ты можешь дать? А потом... а потом видеть твоё отчаяние, когда ты узнаешь, что я не люблю тебя и никогда не смогу полюбить? Что моя семья, работа и Уайдбек всегда будут на первом месте, а ты – на втором? Что я могу засыпать тебя деньгами, но Инсанья, отблески которой я вижу в твоих глазах, никогда не заставит меня сходить по тебе с ума? Что дальше? Ты будешь красивой, удобной, восхитительной частью моей жизни, пока мне не станет скучно. Или пока не придет время сменить тело. А потом тебе придется увидеть меня в моём родном теле, страдающем от атрофии и истощения. А потом принять меня в той оболочке, которая станет моей в очередном прыжке, и не факт, что ты сможешь прикоснуться к этому телу. Клянусь, так и будет. А потом ты сбежишь, даже не попрощавшись, и вряд ли я смогу упрекнуть тебя в этом. Более того, дай бог, чтобы ты просто сбежала и начала жить заново. Но что если Инсанья сведёт тебя с ума, как Катрину? Любовь так легко размазывает людей по асфальту — легче, чем ребёнок жука, наступая на него ботинком... Ты слишком хороша для моей реальности. Ты заслуживаешь куда лучшей участи, чем человек с ледяным сердцем...»
Под истошные, протестующие вопли тела я замер на полпути к её губам и ответил на вопрос, который, казалось, все еще звучал и колебался в воздухе:
— Чувствую, что еще никогда не был так близок к повторению ошибки.
***
Когда я разомкнул кольцо своих рук и сделал шаг назад, казалось, что Лика лишилась единственной точки опоры.
— Какой ошибки?
— Очень большой.
Её изумление сменилась плохо скрываемым отчаянием.
— Я помню, что я обещала не мешать тебе, когда ты решишь уехать, но я не хочу... Я НЕ МОГУ вот так вот взять и отпустить тебя, Феликс!
Её взгляд, блестящий от невыплаканных слез, её сжатые, застывшие в немом умоляющем жесте руки, её прерывистое дыхание... Она была измождена отчаянием и — я наконец увидел со всей ужасающей отчетливостью — симпатией к мне, граничащей с влюблённостью. В её глазах больше не было тумана — они были полны страшной, тёмной как ночь Инсаньи...
— Ты вернёшься? Я тебя когда-нибудь увижу? — всего пару прыжков тому назад умоляющие, отчаянные нотки в её голосе позабавили бы меня. Теперь я чувствовал, что задыхаюсь.
— У меня нет ответа на этот вопрос, Лика. Я бы очень хотел увидеть тебя снова, но...
— Но у тебя есть дела поважнее и... люди поважнее? — взорвалась она.
Я тут же уцепился за предложенную ею версию:
— Да.
«Да. У меня есть люди поважнее, о которых я мгновенно забываю, когда ты стоишь напротив, на расстоянии вытянутой руки».
— Знаешь, — резко начала она, — на правах твоей, чёрт возьми... сестры, и во имя женщины, которая тебя родила и столько вытерпела ради тебя, я прошу и, более того, заслуживаю немного откровенности. Согласен? Может расскажешь мне о тех, к кому ты так спешишь, сжигая все мосты и пренебрегая нами всеми? Я помню, что на мой вопрос о новых родителях ты ответил отрицательно, и я помню, что твоя новая сестра вчера выглядела вполне здорово и весьма самоуверенно, чтобы вообще волноваться о ней. Но, может быть, у тебя есть новая бабушка, которая захворала и попросила тебя срочно бросить всё и привезти ей пирожков и горшочек маслица? Или есть какой-нибудь новый троюродный дядюшка, чья старческая хандра гораздо серьезней того, что только что случилось с твоей матерью?! Расскажи мне о них, Феликс, я умоляю. Иногда так хочется знать о тех, кому и в подметки не годишься!
Пока я слушал весь этот полный обиды, ревности и издёвки монолог, мне больше всего хотелось схватить ее, вжать в стену и целовать до тех пор, пока она не забудет, как складывать слова в предложения. Но мои желания — это последнее, что в тот момент имело значение.
— Её зовут Дио. Она — мой самый близкий человек. И сейчас я должен быть с ней рядом...
Врать — так до победного конца. Но Лика определенно была не из тех, кто принимал на веру первое, что долетало до её ушей.
— Какая она, эта Дио? — тихо, но уверенно спросила она.
— Она удивительная.
— Нет, как она выглядит?!
Оп-па. Я понятия не имел, как сейчас выглядит Дио и какое тело попалось ей на этот раз.
— Её душа восхитительна и это единственное, что имеет значение, — увильнул я.
— Не убедительно!
«Конечно, сложно быть убедительным, когда несёшь первое, что приходит в голову...»
— Я не собираюсь убеждать тебя в том, что тебя вообще не касается.
Прости.
Я смотрю на её красивое, дёрнувшееся от обиды лицо и начинаю обратный отсчет. До того, как начнет действовать снотворное, остались считанные минуты.
— Значит... ты так спешишь к той, которую даже не можешь описать? — едкий сарказм. — Хочешь знать моё мнение?
— Вряд ли.
— Но тебе всё же придется послушать! Та, о которой мы сейчас говорим, — всего лишь твоя выдумка и красивый повод сбежать отсюда, не так ли?! Потрудись придумать какое-то более внятное объяснение своей трусости... и бессердечности! И равнодушию!
Ее начало пошатывать из стороны в сторону. Вот и всё.
— Феликс, кажется, меня снова... Мне не надо было нервничать...
Я подхватил её на руки и уложил в постель.
— Ты просто устала. Тебе нужно поспать.
— Я не хочу спать, — попробовала сопротивляться она, но силы быстро покидали её. — Ты что, чем-то накачал меня?! Когда?! Чтобы я не могла помешать тебе уехать?!
Я сидел рядом и отвечал на её вопросы, каждый последующий из которых звучал тише предыдущего.
— Феликс, умоляю тебя, останься, — голос тихий, как шорох крыльев бабочки, порхающей под потолком. Я взял её за руку, перевернул её ладонь и расправил её занемевшие пальцы.
— Лика, послушай меня... Я знаю, ты уже ничего не сможешь сказать, но возможно еще сможешь слушать меня...
Я говорил с ней в полной уверенности, что она вряд ли что-то вспомнит утром. Простился с ней и попросил простить меня. Снотворное выметет панику и страх из её головы. Регенерирующее средство в два счета заживит рану на предплечье. А ещё у меня есть Силентиум. Я мог бы стереть последние два часа из её памяти. Она бы забыла всё: похищение, аварию, преследование Вано и... всё то, что случилось в после. Как насчёт еще одной инъекции, Повелитель шприцев?
