Ветер моих фантазий (СИ) - Свительская Елена Юрьевна (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
— Что твой отец приедет на твои похороны.
— Но он приедет, — грустная улыбка, — Я уверен в это.
— До похорон, тьфу-тьфу-тьфу… — врач постучал по деревянному паркету, — Не дойдет. По крайней мере, не сейчас. Хотя надо мне вам выписать лекарство… — тут встрепенулся, смутился, — А, лекарство… Если вы мне верите.
— Я никому не верю, — совершенно спокойно сказал Ки Ра.
Но врач все-таки несколько таблеток оставил. И маму в сторону отозвал. Ки Ра сердито языком цокнул от их секретиков.
Но причина шепотов быстро прояснилась. Мама вернулась и, улыбаясь, предложила Ки Ра остаться у нас на пару дней. Или хотя бы на одну ночь. А то мало ли?.. Чтоб мы не волновались, как он там один будет, после этого. И пообещала при нем не включать телевизор.
Парень грустно улыбнулся. Но за заботу поблагодарил, легким поклоном. Мама, кажется, растаяла. А он задумался надолго, смотря куда-то в стену напротив или будто совсем сквозь стену. Потом кивнул, соглашаясь. Потом покосился на меня. Испуганно крикнул:
— Кровь!
Тут я и мама заметили пятно крови, проступившее на моей кофте. Видимо, я слишком резко дернулась к осевшему Ки Ра — и рану потревожила. Но от волнения боли даже не заметила. Да и сейчас… вроде не было боли. Ну, почти.
Мама грустно головой покачала, но не сказала ничего.
Это значит быть взрослым? Когда ты сам ранен, но бросаешься на помощь кому-то беспомощному, позабыв о собственной боли?.. Совсем не чувствуя своей боли…
Ки Ра вдруг подскочил, выскочил в носках на площадку:
— Эй, еще больной есть! Умирает!
И вбежавшим обратно врачам — те еще не успели спуститься до первого этажа — предъявил смущенную меня. И сам вдруг деликатно смылся на кухню, под предлогом страшной жажды. Меня тут же в коридоре раздели — мама маячила у кухни, чтобы бдить за гостем — и осмотрели.
Ки Ра на стриптиз так и не пришел, доблестно наполняя желудок энным количеством кружек воды или чаю, или чего там ему мама подсунула. Вышел, только когда мама пошла за врачами дверь запирать. И, поскольку он тут недавно был с сердечным приступом, ему «умирающую» меня и бег по лестнице во имя спасения умирающих простили. Меня, кстати, перевязали заново. И, разумеется, выписали таблеток. Успокоили, что мне смерть в ближайшее время тоже не грозит, но вот участковому врачу надо бы несколько раз показаться, а то мало ли. Это фирменное врачебное: жить будете, но мало ли?.. И с таким серьезным взглядом на пациента, что в возможность выжить уже обычно не верится. По крайней мере, день или два с приступами паранойи вполне случается.
— Врач сказал: жить будет, — бодро напомнил мне Ки Ра, вырывая из объятий начавшейся паники.
Взглянула на него, стоящего прислонившись к стене напротив, руки скрестившего на груди, ухмыляющегося. Если б его уже не знала сколько-то, можно было подумать, что он только ухмыляется. А так — вполне мог быть приступ заботы. В его стиле. И вообще-то, не ему надо меня утешать и волноваться, а наоборот. Но парень выглядит так уверенно, будто скорую только что вызвали не ему. Мне нравится, как он невозмутимо держится даже во время трудностей. Худой, невысокий, но сильный. Невольно вызывает восхищение. Но не уверена, точно ли все так хорошо с ним?.. Раз таскает при себе папку со своим диагнозом и, видимо, рекомендациями, что делать, если ему станет дурно. Раз шутит, что просто так отец его не явится, но вот к похоронам точно приедет. Что за отец такой у него, подлый?! Мне за этого парня грустно.
— Может, обед подогреть? — дружелюбно предложила мама.
— Я бы… полежал. Немного, — смущенно сказал иностранец.
Мама хотела помочь ему дойти, но он протянутую руку в сторону отвел. Ступил ко мне. И, наклонившись, осторожно подхватил за подмышки меня. Потянул, помогая встать. Ноги у меня затекли. И я скривилась. И пошатнулась. Он вдруг… меня на руки поднял. И сам меня в комнату отнес. Мама вначале растерялась, но, когда мы уже к двери подходили, оказалась рядом, отворила.
Ки Ра меня на диван положил, к подушке. И сам лег с краю, ноги оставив на полу. Мама не стала нас беспокоить. И, пригрозив, что покушать все-таки разогреет, исчезла, тихо дверь прислонив.
Мы с парнем какое-то время лежали, не глядя друг на друга.
— Я не трус, — сказал Ки Ра наконец, резко сказал.
Грустно отозвалась:
— Знаю. Эти убитые дети — страшное зрелище.
— Я не трус! — бросил он резко.
— Хорошо, — кивнула, хотя он даже не смотрел на меня сейчас, — Верю.
Мы еще какое-то время лежали. С кухни запахло начинающей поджариваться картошкой. И, кажется, сырой зажариваемой. Мама ее изумительно делает с молоком.
— Моя мать хотел меня убить, — вдруг тихо сказал парень.
— Что?! — резко села.
И застонала от боли. Он сам испуганно сел, посмотрел на меня. Взгляд на грудь мою. Нет. Ниже.
— Кровь больше.
— Ничего, — отмахнулась, — Живая вроде. Но ты… — и испуганно посмотрела на него.
Все-таки, не каждый день люди говорят, что их хотели убить. Тем более, мать родная. А он еще так спокойно сказал об этом!
— Я был маленький, — Ки Ра по животу себя похлопал.
Аа, его мать хотела его убить, когда еще была беременной.
— Я не знал в то время, — он все-таки нахмурился, грустно куснул верхнюю губу, — Может, я тогда не думал. Мать что-то плохой делала. Без врач, — шумно выдохнул, — Но я был остался живой, — отвернувшись, стал смотреть в окно, потом добавил, — Мне быть плохо, когда слышу про аборт. Или, все-таки, я что-то помнил?.. Вот здесь?.. — по лбу своему согнутым пальцем постучал.
— Или здесь, — постучала ладонью над своим сердцем.
Парень как-то странно усмехнулся. Словно и не говорил только что о своей личной драме. Нет, просто опять притворялся, что его это все не до такой степени волнует, чтобы совсем раскисать. Мол, было и было. Противно, но было. И что?..
Потом мы долго молчали. Он не смотрел на меня. Будто стена дома напротив и силуэты редкие за чужими окнами его еще больше интересовали.
— Она сказал, когда я был большой, — вдруг горько признался парень, — Мы ругались. Я дрался. Самый сильный парень школа меня достал. Я хотел его убить. Я победил. Друг его победил, — ухмылка скользнула по тонким губам, — Я всех победил тот день. Я победил всех, кто мучил я. Учитель ругал. Директор ругал. Я ругал. Мать ругал. Мать меня ругал. Она вдруг кричал. Кричал… Зря я тебя родил! Я не хотел ты родить! Я хотел ты убивать. Когда ты был маленький. В животе. Почему ты выжил?.. — вдруг по его щеке скатилась одинокая слезинка, — Мать пил таблетки. Разный таблетки. Вода какой-то… Я не понял, какой вода… Мать трудилась. Я не умер… Я еще живой…
Больше он не плакал. Но напрягся как-то. Нет, все-таки, боль от осознания своей ненужности даже ей его сильно изводила. Хотел отшутиться, снизить градус своих переживаний, но все-таки не удержался — и досказал. И его это страшно мучило.
Грустно сглотнув, я придвинулась, обняла его за плечи, голову ему на плечо положила.
— Ты настоящий, — Ки Ра мягко меня отстранил, — Ты первый кто знал. Но я никому не верю.
Бедный Ки Ра!
Я все-таки обняла его снова. Сразу. Крепко-крепко. На сей раз он не отстранился. Так мы сидели. Долго сидели. Даже когда зашла мама, пригласить нас поесть. Даже когда она торопливо ушла, вздохнув.
Бедный Ки Ра! Мать сказала тебе такие страшные слова, что хотела твоей смерти! И отец твой вечно где-то мотается, деловая зараза. Тебя, похоже, мучили в школе. А потом ты решил отомстить. Или просто напугать одноклассников, чтобы тебя больше никто не трогал. И ты наконец-то смог победить своих мучителей! Но за твою первую и самую важную победу над мучителями тебя отругали. Даже мать. А мать еще в день твоей важной победы кричала, что не хотела тебя рожать! Вопила, что старалась, чтоб ты умер, еще тогда. Жуть! И с тех пор ты лезешь в драку по поводу и без повода. За любой наезд. Хочешь ударить прежде, чем ударят тебя. Хочешь, чтобы тебя боялись. Хотя… нет… Ты не этого хочешь, Ки Ра. Ты мне сегодня рассказал о себе правду. И ты не оттолкнул меня, когда я обняла тебя второй раз. Выходит, где-то глубоко в душе ты не хочешь пугать людей. Ты просто хочешь, чтобы рядом с тобой была хотя бы одна живая душа. Просто рядом.
